Причина, по которой Робин жалась к стенке коридора, дала деру, только завидев бегущего в эту сторону чужого человека. Очаровательная котя топталась неподалеку от гостиной, примыкавшей к спальне Моник и Элджернона. Заходившая справиться у горничных о состоянии невесты Робин, как увидела за дверью кошку, так и занервничала, стараясь по стеночке отойти, пока сама кошка весьма по-хозяйски развалилась посреди коридора в достаточно приглашающей позе, демонстрируя ухоженное, пушистое и, несомненно, сытое пузико.
Однако, Робин, до сих пор относившаяся к животным хозяев с почтительной нежностью, теперь ощущала себя неуютно, как будто ее манят в ловушку. Потому появление радостного силуэта отчасти было спасением и кошке, и самой Робин. Последняя аж выдохнула. Перед человеком она тушевалась гораздо меньше, разве что распахнула глаза на столь бурный всплеск характера прямо тут. Руку в ответ сжала машинально, и тут же собралась и улыбнулась.
– Да, здравствуйте, очень приятно. Я Робин, – сообщила она и показала на дверь у себя за спиной, – Комнаты Моник как раз здесь, но, боюсь, я вынуждена вас разочаровать, она еще спит.
Со вчерашнего утра так и спит. Робин все пыталась понять, как это связано со странными переменами в ней самой, с этим страхом безобидных домашних кошек, с этой постоянной собственной сонливостью, хоть она и легла пораньше...

– Нет, мне никогда не казалось, что это могло бы быть мое, – вежливо начала было отказываться Робин, которой больше хотелось работать головой, чем лицом, но отвлеклась, потому что ее собеседница тоже отвлеклась.
Точно зная, что до мадемуазель Бланшар никто не мог добудиться, Робин все равно машинально волновалась о том, что они с Элис шумят. Распахивают двери, топают носками по коврам, и так бесцеремонно ввалились к невесте в комнату, в постель. Когда бесцеремонен будильник – его можно побить рукой, каждым ударом выбивая "еще десять минуточек", но самой работать бесцеремонным будильником ей не хотелось. Все спящее надо будить как-то нежно, так казалось Робин.
– Врачу еще не давали знать, насколько мне известно, – отчиталась она, – Подозревают, что это на нервной почве, и надеялись, что выспаться в такой ситуации только полезно.
На самом деле, Робин шла отчитаться графу и графине, что да, мадемуазель все еще спит, и даже на нежные попытки разбудить не отзывается. Как и на такие суровые методы, какие испытала Элис.
Неуклюже упав на кровать, спасибо все той же Элис, Робин обратила внимание, что все эти подушки выглядят очень соблазнительно. Ей бы тут в уголке свернуться комочком, а проснуться разве что к чаю...
– Элджернон... Не здесь, – это все, что имела сказать Робин. Она же не знала, почему тот не здесь, но вот... Не здесь. – Мадемуазель Бланшар спит со вчерашнего дня. Я не знаю точно, когда она уснула.

Когда над головой мыши кто-то взвивается в воздух как бы большой, пусть и очень изящной птицей, то мыши хочется юркнуть под кровать. Робин ощутила желание юркнуть под кровать, или хоть куда-нибудь, потому что все вокруг такие большие и затопчут. Да и как человека ее тоже очень... Мобилизовала активность Элис. Когда та села, Робин тоже потянулась за телефоном, в котором будильник и все назойливые мелодии к нему.
– Только в телефоне, – сообщила она, – Насколько я знаю, ничего не сделал, она заснула во время примерки платья. Но меня там не было, подробностей я не знаю.
Робин потупила взор, когда Элис взяла ругать Элджернона, потому что как же ей поддержать ее тираду. Сын начальника все-таки. Он же не виноват в этом. И за то время, что сама Робин с ним была знакома, откровенно плохого впечатления у нее не сложилось. Хотя то, что сейчас он не вился вокруг беспробудно спящей невесты действительно было странно.
– Я как раз шла сообщить графу, что мадемуазель Бланшар все не просыпается, вероятно, они хотят дать знать врачу, – на всякий случай отчиталась Робин, – Я?.. Нет, я никогда не была на студии, и не была знакома с мадемуазель Бланшар до того, как она приехала сюда перед свадьбой.
Ей тоже лицо Элис казалось почему-то смутно знакомым, но она удивлялась этому меньше, ведь если это подруга Моник Баншар, то тоже, видимо, мелькает в телевизоре. Там, вероятно, и видела. А вот обратное действительно странно, потому что Робин и близко не подходила ни к какому телевидению, за пределами родного острова-то почти не бывала.
Затем Робин попробовала включить сигнал будильника. Мадемуазель Бланшар не пошевелилась, даже веки не дрогнули. Доведя громкость до максимальной, Робин честно перепробовала все сигналы, и резкие, и мягкие, но все без толку.

Насколько знала Робин, граф с графиней беспокоились, только по-своему. Едва позавтракав, граф занялся звонками, а Робин служила ему ногами по поместью. Вот, посмотрела, не проснулась ли невеста, и еще граф Уайтхед наказал ей бдить, если вдруг у кого из персонала или прибывающих гостей обнаружится талант к духовым инструментам. К тому же, утром граф зачем-то спрашивал, как она, Робин, себя чувствует, но она так и сказала, что лишь немного сонная со вчерашнего дня – наверное, витаминов не хватает, кажется, от пониженного железа такое бывает, но ничего особенного в остальном.
– Я здесь работаю, – Робин вежливо поправила Элис, – Личный помощник графа. Он устраивает что-то вроде интернатуры, вы знаете об этом? Вот я по этой "программе". И не беспокойтесь, я так ему доложу.
Она кивнула на свой телефон, ей же необязательно быть гонцом в буквальном смысле слова. Робин  напсала начальнику краткий отчет. Мадемуазель Бланшар все еще спит и на попытки разбудить не откликается. Прибыла ее подруга Элис, очень беспокоится.
Увидев имя Элис напечатанным, Робин нахмурилась. Мало того, что имя вызывало какие-то воспоминания, но и это лицо тоже, именно эта Элис. Нет, понятно, что имя Элис должно ассоциироваться с книжкой Кэролла, но почему именно с этой Элис она ассоциируется так ярко?..
– А знаете, у меня тоже ощущение, что мы с вами встречались, – осторожно проговорила Робин, и сама теперь внимательнее вгляделась в лицо гостьи. – Я думала, я видела вас в какой-нибудь телепередаче, но теперь мне кажется, что мы виделись и лично.

– Чаю, да, пожалуй, – очень быстро согласилась Робин, и сама удивилась, чего это она решила пить чай, когда, в общем, на перерыв ее никто не отпускал. В доме, конечно, с эти было все довольно расслабленно, и перерывов за день набегало больше, чем предполагал нормированный рабочий день, но все же Робин тут же почувствовала себя неловко и отчиталась графу еще одним сообщением, что выпьет с мисс Элис чаю. Сегодня ведь и без того праздничный день, не совсем полноценно рабочий, и если будет срочно – граф может так же, сообщением, дернуть Робин в любой момент.
– Можно прямо здесь, я думаю, – она кивнула в сторону двери, соединявшей спальню с гостиной, – Так, может, застанем Элджернона, когда он придет проверить мадемуазель.
Оптимистка Робин сказал "когда", а не "если". Надо же на что-то надеяться.
Еще одним сообщением она предельно вежливо, чуть не извиняясь, попросила у обслуживающего персонала чаю. Насколько Робин поняла их систему – у них дежурный телефон, сообщения приходят на него, и еще одно отображается на планшете, установленном на кухне, где, помимо прочего, можно вести учет продуктов, хранить рецепты, считать калории, и все такое полезное. Так не нужно было раскатывать губу и звать кого-то, на такое выросшая в очень скромных условиях Робин просто не решилась бы, хотя ей и было можно просить и чаю, и трапезы в комнату, и что угодно другое нужное, но она чаще сама ходила до нижних этажей и там просила даже не принести, а сказать, где и что можно найти.
В данный момент, конечно, с гостьей, так не надо, лучше сообщением вежливо попросить им чаю с чем-нибудь, что недолго, что уже готовое, чтобы им не бегать, если их не затруднит, пожалуйста, спасибо. Хотелось еще добавить, что Робин готова потом посуду помыть.

Отредактировано Robin Harper (2017-10-24 14:14:43)

– Я попросила, да, чай с чем-нибудь, – кивнула Робин.
Устроившись в соседнем кресле, она тоже вскинулась когда зашла речь о "снова оказаться на безумном чаепитии". Почему у нее был порыв немедленно согласиться? "Да уж, мне там было не очень-то весело..."
Почему? Потому что два больших соседа по столу опирались на нее, как на подушку, вели глупые разговоры и макали ее в чай?.. Робин нахмурилась и потерла висок. Она помнила, что это было в детской книжке, с чего бы ей помнить все с такой точки зрения, будто это на нее опирались, ее макали в чай, ей мазали нос вареньем... Ведь Робин даже никогда не была на тематической вечеринке, или в Диснейленде, что бы хоть что-то такое приблизительно испытать.
И в школе не ставили спектакля. В ее школе вообще не было драмкружка.
И компьютерными играми Робин тоже не увлекалась.
К счастью, ее отвлек следующий вопрос Элис. Можно не ломать голову над тем, почему сказка вспоминается вдруг так отчетливо и с такого странного угла.
– Я работаю здесь совсем недавно, но пока нравится, да, вполне, – воодушевленно улыбнулась она, – Не уверена, что это интернатура в прямом смысле слова, но граф примерно раз в год подбирает себе личного помощника из недавних выпускников. Одаряет ценным опытом международной дипломатии, и отпускает в большой мир. А сама работа здесь, и на полном пансионе. Он берет только одного человека за раз, так что мне очень повезло.

– Здесь очень вкусно, – это было чисто женское – смесь воодушевления, сожаления, и ужаса. Когда очень вкусно и полный пансион – это очень тяжко жить, будучи женщиной. К счастью, работа отвлекала достаточно для того, чтобы  не бегать на кухню постоянно, да и Робин очень надеялась просто привыкнуть.
Это сейчас ей трудно удержаться, после более чем скромных условий дома, и еще более скромных харчей студенческих. Она привыкнет. А на дополнительные чаепития ее тянет только со вчерашнего дня, и то, наверное, просто по ассоциативному ряду, от воспоминаний о других чаепитиях в другом обществе. Воспоминания, которые то норовили показаться своими, то мотивом из детской книжки, но регулярно почему-то лезли в голову.
И очень хотелось подремать.
Взяв себе чашку, Робин тоже устроилась в кресле с ногами. Ей это проще, она компактная. Свернулась, умостилась, зевнула... Поскорее сделала глоток, чтобы взбодриться.
– Мне было бы интересно побывать на студии, – чтобы не отказываться категорично, она пыталась найти компромисс, и продолжать потуги отвлечься от беседы о вкуснятиках, чае, и варенье по носу. Почему, кстати, по носу?..
– Но это тогда только после моей работы здесь, или как-нибудь в отпуске.

– У меня пока тоже не очень исчерпывающая информация, – поскромничала Робин, потому что все еще считала себя новенькой в этом доме, – Я ведь недавно работаю. Пока они очень приятно держатся. До подготовки свадьбы жили очень тихо, размеренно, по одному и тому же графику изо дня в день. Граф – политик старой закалки, но и в ногу со временем работает. Графиня очень дружелюбно ко мне относится, и она такой же политик, только работает не из кабинета, а из гостиных и столовых, через чаепития или жен.
Робин видела, как хорошо граф и графиня дополняют друг друга, и как активно, хоть и незаметно, леди Уайтхед участвует в работе супруга. Ей совершенно не было необходимости сидеть для этого с ним и Робин в кабинете. Она иногда, проходя мимо, делилась как бы невзначай, что посол Португалии не в духе, и граф просил Робин передвинуть конференцию с ним на поближе, через час, если возможно, и Робин звонила людям посла Португалии и просила передвинуть конференцию, и граф после той был крайне доволен.
– Они много занимаются благотворительностью, и пока все по приличным организациям, а не сомнительным, – это для Робин тоже было важно. Под видом помощи многие фонды по сути своей были медвежьими услугами тем группам, которым призваны были помогать, но та же леди Уайтхед изучала вопрос тщательно перед тем, как принять какое-либо приглашение. – Просто так в свете абсолютно не бывают, жуткие затворники здесь.
На следующий вопрос Робин только неловко пожала плечами.
– Они мне не отчитывались, какие у них соображения. Я так понимаю, сейчас они пытаются дернуть кого-то из докторов и выяснить, есть ли шанс добудиться мадемуазель до церемонии, или надо доставлять ее в больницу. Думаю, они объявят о том, что произошло, но не отправлять же гостей домой без ужина, некоторые с другого конца планеты приехали.

Чуть не поперхнувшись чаем, Робин вытаращилась на метаморфозу, открыла рот, закрыла рот, снова открыла, зажмурилась и тряхнула головой, приоткрыла один глаз, но картинка оставалась той же – ее собеседница уменьшилась, вот так сразу, без предупреждения или какого-либо логического объяснения тому, как такое возможно.
Поставив чашку, Робин бросилась к креслу напротив и присела перед подлокотником. Элис оставалась такой же, только очень маленькой, и удивительно спокойно себя вела, как будто с ней регулярно такое происходит, только обычно она сама имеет при себе грибы. Теперь, глядя на ее уменьшенное лицо, Робин, конечно, вспомнила, какая еще Элис уменьшалась, что-то там съев. Но этого же не может быть в реальной жизни. Однако, эта девочка сейчас показалась еще более знакомой. Хорошенькая такая, которая не стеснялась все высказать Шляпнику и Зайцу.
Тут Робин сама чуть не уменьшилась до размеров мыши, вспомнив, что она действительно встречалась с Элис на том чаепитии, хоть и проспала добрую его часть. Ладно, сейчас неважно, почему это случилось, сейчас надо что-то делать с Элис. Еще пару раз открыв и закрыв рот, Робин кивнула.
– Да, да, грибы должны быть, сейчас.
А как ей, самой бежать на кухню? Нет, лучше не оставлять малышку одну, мало ли, свалится с такой высоты... Телефон норовил вывалиться из рук, но Робин наконец умудрилась напечатать путаную, но все еще вежливую просьбу о том, чтобы им хочется грибов. Наверное, никто на кухне не удивится, столько гостей в доме, мало ли, у кого какие предпочтения.
– Скоро принесут, – пообещала она, получив подтверждение заказа через несколько секунд. Затем она вздохнула, немного в сторону, чтобы не сбить с ног Элис, – Мне хочется намазать нос вареньем. Мне всегда спокойнее, если намазать нос вареньем...
Ей пришло в голову, что на самый крайний случай где-то был цел огромный кукольный домик Лорелей Уайтхед. Произведение искусства ручной работы, с мебелью и нарисованными маслом картинами. Если грибы не помогут, Элис сможет устроиться там. Но вслух Робин этого не сказала.

Так странно было почувствовать эту маленькую ладошку. Не обман зрения, не галлюцинация, а Робин правда почувствовала. И ей правда полегчало. Безо всякого логичного на то объяснения. Варенье на носу успокоило, и даже немного порадовало, потому что мышиным языком его можно слизнуть, а от вкусненького ведь всегда спокойнее. Правда, Робин-человек не дотягивалась языком до носа. Она попыталась. Наконец бросила попытки, только тронула богатый след пальчиком, и облизнула пальчик.
Да, определенно, так можно жить. Варенье на носу стабилизировало реальность в тот самый момент, когда та норовила расшататься окончательно.
– Помогло, – кивнула Робин, и улыбнулась, подставила ладонь, чтобы Элис, если захочет, смогла забраться. – И я рада тебя увидеть. Ты не окунала меня в чайник.
Заяц и Шляпник вспоминались очень смутно, потому что Робин, то есть Соня, часто в их обществе спала. Ее ведь и вправду приглашали именно затем, чтобы не встревала в разговор.
– Я не знаю, как это возможно, – растерянно пробормотала она, обеспокоенно глядя на Элис, – Это действительно просто книжка, но ты уменьшилась от куска пирога, а мне... Хочется... Вздремнуть...
С последними словами Робин вновь зевнула, но как раз в это мгновение в дверь постучали, чтобы внести тарелку легонько обжаренных грибов, на всякий случай – с тостом. Инстинкт подсказал Робин спрятать Элис за собой, чтобы не вызывать лишних расспросов. Она вежливо поблагодарила за выполненный заказ, затем переставила тарелку с подноса поближе к Элис.

– Элис, – Робин тоже радовалась, хотя бы тому, что это зудящее ощущение давнего знакомство наконец нашло свое место. Они виделись не на студии и не в Лондоне, а далеко-далеко, за огромным столом, уставленными чашками и блюдцами из многих разных наборов. Только Элис была там иначе одета, и волосы длинее, чем ее нынешняя модная прическа, а сама Мышка была... мышкой. Она помнила лапки, пушистый хвостик, мягкую шерстку, и как она любила свернуться самым крошечным клубочком, подтянув розовые пятки к самому подбородку.
Сейчас Робин тоже могла бы свернуться уютным клубочком, но не настолько, чтобы пятки к подбородку.
– Я сама ничего не понимаю, – растерянно произнесла она, разводя руками, – Я только что наблюадала, как ты уменьшалась и росла, и мне хочется спать... Такого со мной никогда раньше не бывало. Нет, бывало, что мне хотелось чаю и подремать, но не настолько, чтобы как образ жизни, три раза в день. Я никогда не думала, что я Соня.
Она вдруг нахмурилась.
– До вчерашнего дня, – точно, все началось вчера. Она без какого-либо повода вспомнила сказку, Зайца со Шляпником...  И заволновалась в обществе очень дружелюбной кошки Уайтхедов. Робин поспешила поделиться этой догадкой: – Вчера я испугалась кошки. И меня постоянно клонило в сон... А ты? С тобой вчера происходило что-нибудь странное?

– А ты думаешь, она из другой сказки? – чтобы хоть как-то свернуться привычным мышиным клубочком, Робин подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. – Это, конечно, очень похоже на то, что было у Спящей красавицы, но если мы обе из Страны Чудес... С другой стороны, да, кто еще в Стране Чудес был такой мастер поспать, как я...
Улыбнувшись, Робин взяла половинку скоуна и задумчиво надкусила, не обращая внимания, даже радуясь, что снова сунулась носом в варенье. Так только спокойнее.
– Я не знаю, как остальные, по-моему, все вели себя с утра, как обычно, – поделилась она.
Нет, конечно, было заметно, что семья занята и несколько озабочена, но ведь это не мудрено – у них свадьба вечером, много гостей, еще больше приготовлений, некоторые начали прибывать задолго до Элис. А тут еще и невеста спит...
О том, пара она своему жениху, или нет, Робин не рассуждала. Ни раньше, ни сейчас. Спрятала лицо в очередном укусе скоуна, и воздержалась от комментариев. Друзья лучше мадемуазель Бланшар, да и Элджернона тоже, Робин с ним знакома всего ничего. Где уж ей судить.
– Но я слышала вой, – вдруг она вспомнила и воспряла, – Я слышала вой, и очень удивилась, что он так близко, как будто в доме. Ни разу не слышала, чтобы здешние собаки выли, а этот был громкий и как будто настоящий волчий, хотя откуда тут взяться волку...

– А ты думаешь, он должен? – Робин спросила... Не с опаской, но с надеждой на отрицательный ответ. Не хотелось бы выяснить, что начальник – волк, и не в переносном смысле, а вполне буквально. Мышка внутри Робин боялась волков ровно настолько же, насколько им не радовалась сама человеческая Робин, городская девочка без навыков самообороны от диких животных, кроме как бежать. Ну или вареньем по носу, но от волка же не поможет, тот только порадуется, что блюдо подано изысканно, как в лучших домах Филадельфии, с капелькой кисленького, почти как баранина с клюквой или утка в яблоках.
– Да и как я спрошу... – растерялась она, – "Добрый день, сэр, звонков пока не было. Но могу я вас спросить, это не вы случайно выли час назад? Вы не чувствуете случайно в себе зверя?"
Посидев и подумав, что от таких вопросов ее карьера может закончится еще до свадьбы молодого Уайтхеда, Робин затем собралась, потому что она же учится быть такой же хитрой и ловкой в делах дипломатии, как сам граф.
– Я бы скорее спросила графиню.
Втайне Робин надеялась, что графиня уже все знает, все выяснила своими неисповедимыми путями, и раскусит маленькую Соню до того, как она закончит задавать вопрос, все поймет, и все объяснит. Они ведь так мило всегда пили чай в свободную минутку, графиня так участливо спрашивала Робин о семье...
– Пойдем вместе, или ты останешься с мадемуазель Бланшар?
Понятно, что та теперь едва ли куда-то денется,  если она встанет пойдет – это будет событием, но вдруг...