Ночь получилась короткой. Наутро выпитое накануне давило на совесть, требуя действий и немедленных. Пнув себя из постели, даже слишком мягкой учитывая обстоятельства, Штеффен отправился на пробежку.
Как оказалось вчера, путь до своей комнаты он запомнил, и теперь не возникло проблем с тем, чтобы найти холл. Входная дверь была не заперта, и в целом чувствовало, что дом уже не спит. Хотя шести не было. Но если завтрак будут подавать с восьми, то люди, которые его готовят, должны уже приступать к работе. На нижний этаж Штеффен еще не спускался.
И сейчас не стал, вышел на улицу, вдохнул свежий влажный и холодный воздух, встряхнулся и побежал, выбрав наиболее короткий путь к побережью, точнее к краю плато, чтобы потом смотреть не только на подернутое дымкой небо, но и на волны далеко внизу.
К началу восьмого вернулся в дом, принял душ, проверил отсутствие интернета – тот по-прежнему сотрудничал только в режиме котиков – оделся, собрал вещи. Вчера граф Уайтхед обещал, что утром будет корабль, и Штеффен решил тем воспользоваться.
Ему не понравилось считать себя сказочным персонажем, хотелось вернуться к работе, забыть лес, замок и невоспитанных принцесс. Материала для статьи у него достаточно, особенно если получить мнение специалистов.
Отъезд – отъездом, но прежде следовало позавтракать. Штеффен спустился к восьми, точнее к этому времени подходил к банкетному залу, но войти ему не позволили. Когда дорогу преграждает сотрудник службы охраны под два метра ростом и протягивает записку… письмо… приглашение, отказываться неразумно.
Только зачем он понадобился мисс Уайтхед, еще и в такую рань? Приличным принцессам в это время полагается еще спать.

Обещал? Вчерашнее утро казалось бесконечно далеким, словно другая жизнь, которая случилась не с ним. Штеффену было не привыкать к приглашениям, которые не подразумевали последующих встреч, а произносились из вежливости – простой способ выразить интерес к собеседнику, не настаивая на его удовлетворении. «Да, хорошо было бы».
Странно, что Лорелей помнила. Еще более странно, что решила воплотить обещание в жизнь. Штефенн не обиделся бы, если бы она забыла – в кавычках, или без, не важно.
Ему показалось, что они вечером сказали друг другу достаточно, и продолжать нет необходимости. Внизу, наверняка, подают кофе не хуже, скоуны еще теплые, и ассортимент сливок и джемов достаточный. В доме достаточно гостей, чтобы скрасить досуг юной хозяйки.
– Доброе утро, мисс Уайтхед, – в данном случае им оставался только самообман, самовнушение, что утро действительно доброе.
Штеффен посторонился, пропуская лакея с завтраком. Как журналист он умел оставаться вежливым, как человек – предпочел бы не продолжать сейчас, сегодня, здесь. Ему до сих пор плохо верилось в сказки, ситуация раздражала, хотелось понять, разобраться, но сперва – уехать. Не совсем то настроение, чтобы оставаться приятным собеседником.
– Есть какие-то новости?

Окажись ситуация по-настоящему сложной, иголки не имели бы никакого значения. Штеффен не ожидал подобного начала разговора. Не графской дочери просить у него прощения.
– Что вы, это мне не следовало, – задавать сложные вопросы, апеллировать к младшему поколению в сложившейся ситуации, – вести себя подобным образом. И я прошу прощения.
Он очень постарался, чтобы прозвучало искренне. В конце концов, ему не привыкать к нападкам в ответ на сложные вопросы – защитная реакция самая естественная для людей, независимо от возраста, статуса и положения. Каждый отстаивает свое право на комфортное существование.
Перейдя в профессиональный режим, Штеффен взвешивал каждое слово, не спешил сообщать, что собирается покинуть остров при первой же возможности, и завтраком не брезговал. Не хватало еще, чтобы мисс Уайтхед стала его уговаривать. Или отговаривать.
Вчера, пока думал, что свадьба будет только свадьбой, вежливо флиртовать казалось нормальным, теперь же, возможно в противовес сказочным воспоминаниям, он старался сосредоточится на мыслях о том, о тех, кто ждут его дома. И невеста, и родители, пусть только для вежливых звонков четыре раза в год, и вся редакция – вот кто огорчится долгому отсутствию.

Еще на пассаже об «отваживать» Штеффен улыбнулся. Намеренно, или случайно мисс Уайтхед очень забавно формулировала, или ему самому не хватало знания английского, чтобы уловить правильный нюанс. В любом случае было неловко, что она продолжала извиняться.
– Вероятно, единственный, – кивнул он, даже не пытаясь вернуться к вчерашнему настроению.
Вчера ему тоже не следовало флиртовать. Лорелей в любом случае была богатой, знатной и красивой. С ней, наверное, все флиртуют, даже школьные друзья ее дедушки.
– Вы что-нибудь знаете о дальнейших планах? – спрашивал максимально абстрактно, оставляя хозяйке право выбирать, что сообщить гостю, а о чем промолчать.
Кофе, как и вчера, был вкусный, угощения к кофе – тоже. Но после ужина зверского голода, наверное, никто из гостей не испытывал. Если судить по тишине в доме, многие еще спали, пользуясь возможностью, или стараясь отодвинуть последствия невоздержанности.
Несколько раз Штеффену доводилось бывать на месте происшествий, так что он знал, люди, столкнувшись со страшным и необъяснимым, предпочитают делать вид, словно ничего не произошло, снимают видео на телефоны, выкладывают то в интернет – вот и вся социальная ответственность. Но сейчас интернет отказывался служить утешением.

– И что вы планируете делать в таком случае? – так же спокойно поинтересовался Штеффен, оценив дипломатический ход.
До этого момента он предпочитал не задумываться над вариантом, когда еще что-то пойдет не так. Например, корабль не придет. Никто не уедет с острова.
Что здесь делать, если оставаться? Праздник испорчен вместе с приподнятым настроением, приятный отпуск грозит превратиться едва ли не в тюремное заключение. Штеффен был не из тех журналистов, которые мотаются по свету, не пропуская ни одной горячей точки ради шокирующего материала. В профессиональном смысле он предпочитал не шокировать, а помогать думать собственной головой, а не телевизором. Это можно было делать из собственного комфортабельного офиса, оставаясь в большом городе, где под рукой все, что только может понадобиться.
Маленькие острова, по его мнению, годились только для отдыха.
– Как мы можем быть сказочными персонажами? – тема все еще была ему неприятна, но более настойчивые вопросы о планах «Б», «В» и «Г» могли натолкнуться на вчерашний отпор со стороны мисс Уайтхед, а Штеффен еще не закончил с кофе. – Если это не гипноз, не действие веществ, откуда эти мысли? И кто распределял роли?
Для розыгрыша, или эксперимента подопытных слишком много. Будь они жителями одного городка, или хотя бы одной страны, но правительства стольких государств, представители скольких приехали на свадьбу, попросту не смогли бы договориться. Теория заговора отпадала.

– Нет, – Штеффен взглянул в чашку, словно это она отвечала за выбор параметров, – интернет работает так, словно его настраивали ваши четвероногие питомцы.
Что в поместье много котов не заметить мог только слепой. Те с деловым видом прогуливались по коридорам, просились в гостевые спальни – проверить и навести порядок, очевидно. Людям без аллергии на животных они ничем не мешали, Штеффен не жаловался.
– У вас есть предположения, кто может мешать? – очень странно допускать возможности, практически безграничные, в руках одного человека. – И зачем? К чему кому-то, чтобы мы считали себя сказочными персонажами?
Он мог понять изолированный остров, где очень удобно держать в заложниках дипломата, его семью и высокопоставленных гостей, но сказки… О налетчиках в масках слышали все, как и о тематических вечеринках, но то, что происходило сейчас, выходила за рамки логичного.
При виде оружия в чужих руках легко поверить в собственную смертность, но в «счастливый конец» на примере Железного Дровосека упорно не верилось. Фантазия Штеффена пасовала, хотя никогда прежде на нее жаловаться не приходилось.

Определенно, Лорелей много об этом думала. Или продолжала играть спектакль, но это в Штеффене говорило раздражение.
– Я тоже не верю в теорию заговора, – согласился он, – не в данном случае.
Технологии, которые могли заставить каждого отдельного человека считать себя определенным сказочным персонажем, еще просто не изобрели. А если бы и изобрели, держали бы в секрете, а не устраивали абсурдный тест на совершенно нелогичной группе испытуемых. Разве что их потом собирались ликвидировать, но в этом случае тоже удобнее выбирать тех, кого не будут искать.
– Но как мы можем быть сказочными героями? Сказки – это народное творчество, записанное в какой-то момент и изданное, переосмысленное последующими трактовками.
Он смотрел на Лорелей – гипотеза ее, ей и объяснять.
– Теоретизируют на счет параллельных миров, как и радиоактивных отходов, но я никогда не слышал, чтобы ученые обсуждали возможность существования сказочной реальности. А вы говорите, что мы – персонажи историй для детей.
Впрочем, он не спорил, просто цеплялся за привычную картину мира.
– Один из ваших писателей писал о зеленой двери на белой стене, за которой скрывалась волшебная страна, но мораль той истории, насколько я помню, об упущенных возможностях, трудоголизме и, если хотите, утраченном рае.

Продолжать не хотелось – ни кофе, ни разговор, ни думать. Последнее – в особенности. Стоило начать, мысли возвращались к сказкам, к собственным невозможным «воспоминаниям».
Штеффен не мог быть королем – у него не возникало желания перевоспитывать королевских дочек, или всех женщин подряд. Никогда не возникало, и теперь не видел смысла что-то менять в собственных привычках.
Например, в привычке работать, или читать новости за первой чашкой кофе.
– Крысолов? – спросил он растерянно, понял, о чем спросил, и нахмурился: – На острове есть Крысолов?
Легенда о городе Гамельне всегда казалась ему одной из самых мрачных в немецком фольклоре. И знание, что тот самый Крысолов где-то рядом, совсем не внушало оптимизма.
Мисс Уайтхед так легко об этом говорила.
– Что ж, я готов обойти дом и заглянуть в каждый шкаф, если это поможет нам вернуться к нормальной жизни.
Как нахождение пути в сказку могло с этим помочь, Штеффен не знал, зато смутно помнил, что в книжке Нарнию нашла маленькая девочка, а не, например, горничная, которой, вероятно, полагалось время от времени проветривать вещи, что в том шкафу хранились.
Главное, он будет занят – обследовать дом куда лучше, чем сидеть без дела.
Но прежде он собирался уехать на обещанном корабле.