Тут никто бы не успел ничего ни сделать, ни подумать. Даже на голливудскую фразу "Что происходит?", обращенную ко всем собравшимся, лишнего мгновения не осталось. Только что Робин улыбалась тому, что вот корабль, вот шлюпка, наконец хоть что-то идет положительно по плану, как вдруг все пошло резко не по плану, да так стремительно, что такая скорость наступления катастрофы любого зашоренного скептика убедила бы в существовании глобального потепления. Как-то сразу стало ясно, что происходит. Буря восстает, или кто-то ее вызывает, чтобы помешать контакту шлюпки с островом, чтобы никто не мог добраться до спасительного корабля.
Наблюдать, как перед глазами разворачивается этот спецэффект, и догадываться о том, что произойдет вот-вот через секунду, было невыносимо. Сперва Робин только приоткрыла рот от удивления, а когда раздался жуткий треск молнии, трусоватая Мышь Соня в ней взяла верх и потребовала срочно сжаться в комочек, или хоть закрыть лицо руками. Робин втянула голову в плечи, спряталась в свои ладони, почему-то чувствуя, как телефон выскользнул из рук, и вдруг ткнулась носом в камень, которым была вымощена площадка на вершине лестницы. Оглядевшись, Робин увидела огромных великанов, просто жутких размеров фигуры высоко над ней, а рядом обнаружилась какая-то странная серая платформа с черной зеркальной поверхностью. Она присмотрелась и сообразила, что огромным, черным прямоугольным прудом был ее телефон, только таких же жутких размеров.
– Ой, – пискнула Робин, и ее голос оказался именно писком, – Ой-ой-ой-ой!!
Собравшись встать и выпрямиться, она вдруг обнаружила, что позвоночник работает не так, он больше не хочет быть прямоходящим, а опираться на четыре конечности. Посмотрев вниз, Робин увидела у себя пушистые лапки. Опершись передними на свой телефон и взглянув в отражение, она разглядела мышиную мордочку, с глазами-бусинками и открытым от удивления ртом, в котором виднелись выраженные передние зубки. Очень крошечные.

Отредактировано Robin Harper (2018-01-02 16:15:05)

Стоит только превратиться в существо, по милоте напоминающее японского покемона, как все видят только эту милую зверушку. Робин не успела никуда деться, когда весь свет сперва заслонила рука, потом дернули за хвост, а потом подняли на высоту Эйфелевой башни. Половину обзора теперь занимало лицо – к счастью, знакомое. Выглянув через его пальцы, увидав, как далеко остались каменные плиты, Робин опять пискнула от ужаса и машинально забралась от краев подальше, где пальцы одной руки приходились на пальцы другой, где безопаснее.
Внутри маленького тельца бешено колотилось очень, очень маленько сердечко, а Робин все еще приходила в себя. От огромного пальца по голове стало еще страшнее, но прятаться и сбегать уже некуда, только в рукав к тому же Элджернону, а там темно, и по неосторожности можно оказаться раздавленной. Где уж там возмущаться фамильярности. Надо успокоиться. Успокоиться. Варенья бы... Мышка, ну она же знала, что она мышка, но не знала, что умеет превращаться.
– Я не знаю, как обратно! – пропищала Робин, стараясь погромче, потому что даже очень большой Элджернон казался маленькой мышке далеким, докричаться бы, – Я не знаю, как у меня так получилось!
Помолчав, она все же добавила:
– Не хватайте меня больше за хвост, пожалуйста, мне больно.
[AVA]https://image.ibb.co/nyZJMb/The_Dormouse.png[/AVA]

Отредактировано Robin Harper (2018-01-02 17:14:22)

Захотеть... Робин, в общем, не слишком осознанно собиралась становиться мышкой, это скорее инстинкт был стать поменьше, чтобы легче было прятаться от всего. От бури, от большого льва, но вот ото льва не получилось, хотя в итоге Соня даже не слишком возражала. Лев обращался очень галантно, держал крепко, и нес в безопасность своей гостиной. Захотеть... Вроде бы Робин и не возражала превратиться, только все еще пыталась хоть что-то понять. Скорее понять, чем поверить в сказку. Еще она очень нервничала, из-за кораблекрушения, из-за того, как граф с супругой побежали к лестнице, помогать, а Робин так позорно перепугалась, что стала мышкой. Из мышки тот еще спасатель. Из Робин тоже, но человеком она могла бы хоть подавать одеяла и полотенца.
В голове происходило еще слишком много всего, чтобы сосредоточиться на превращении, и крохотное сердечно еще билось волнительно, потому что ощущение поездки в чьей-то руке было похлеще пребывания в самолете. Странно было оставаться мышкой, но разговаривать, да еще и иметь остальные человеческие мысли. Робин не стала мышкой отчетливее помнить сказку или забывать свою обычную жизнь, мириться приходилось разве что с физиологическими новшествами. Запахи стали более отчетливыми, и ушки вострились на каждый звук, а в лапках больше не удержишь телефона, в который записывать за боссом.
Ничего, если сегодня ее так и не отпустит, то где-то правда есть кукольный домик Лорелей, там мышка может переночевать в комфортабельных условиях своего размера.
Оказавшись в гостиной Элджернона, Робин и тут заметила, какое все вокруг стало огромное. Кофейный столик стал стадионом, а когда принесли поднос с чаем и скоунами, тот возвысился на том стадионе фарфоровым мегаполисом. Ну да, посуда в сказке подходила зайцу и соне, она просто обязана была быть размером поменьше, как, наверное, игрушечные наборы для маленьких английских девочек. Но как-нибудь они и тут справится. Запах варенья вселял в Робин надежду.
– Спасибо, мистер Уайтхед, – вежливо пропищала Соня.
[AVA]https://image.ibb.co/nyZJMb/The_Dormouse.png[/AVA]

Подобравшись к ложке, Робин показалось логичным попытаться и ткнуться в ту разок носиком, однако, с непривычки в новом теле она не рассчитала, и окунулась в абрикос по самые ушки.
– Уй! – пропищала она, впрочем, без паники. Варенье успокаивало, как и должно было, и теперь его обилие вызвало скорее здоровое замешательство и неудобство, чем страх или раздражение. Ну окунулась, ну что. Вот тут рядом красиво свернутые салфетки: Робин оперативно дошебуршла до одной такой, и принялась вытирать мордочку от лишнего варенья, просто потираясь ею о ткань, потом лапкой подцепила совсем капельку и вернула на нос.
Мир как бы встал на место, сердцебиение начало униматься.
Робин оглянулась на блюдце.
– Да, спасибо.
Мышь оставалась английской. Все невзгоды можно решить чашкой чая. В данном случае – блюдцем чая. Деловито оперевшись лапками на край, Робин теперь наклонилась аккуратнее и медленнее, чтобы только сделать крошечный глоточек. Понадобилась пара секунд, чтобы приноровиться скорее лакать чай, чем тянуть по-человечески. Затем она оглянулась на Элджернона:
– А вы уже превращались? Во льва, и обратно? – поинтересовалась Робин, и мысль о превращении льва во льва немного насторожила, но пока желание узнать подробности от того, кто мог пережить что-то подобное, пересилили волнение, вкупе с вареньем.
[AVA]https://image.ibb.co/nyZJMb/The_Dormouse.png[/AVA]

Мышке хватало всего нескольких капелек. Напившись на первое время, Робин устроилась мордочкой к Элджернону, покопошилась в развернутой салфетке, как в гнездышке из сухой травы, и вдруг интуитивно свернулась в забытую, но любимую позу: маленьким калачиком, подтянув задние лапки почти к самой мордочке, и прикрывшись хвостиком. Да, так хорошо. Уютно, тепло, тянет вздремнуть. В ипостаси мышки постепенно узнавалось что-то знакомое, хорошее, родное. Жизнь та была не так уж плоха. Дрянные мальчишки окунали в чай, но ведь не насмерть. Ореховая Соня не слишком страдала в их обществе, чаще ведь она просто дремала тихонько.
– Но как же не думать, мистер Уайтхед, – была бы Робин человеком, у нее был бы озабоченный вид, а так был умилительно-озабоченный, – Со всеми нами происходит что-то очень странное, а мы не знаем, как себе помочь, и как помочь всем остальным. Чтобы помочь, или одолеть виноватого, нужно ведь хоть немного понимать логику происходящего.
Быть может, вся логика в том, что "ну это же волшебство". Это только в книжке про Гарри Поттера волшебство было систематизировано, подчинено порядкам и возведено в академическую науку, а в сказках и волки разговаривали, и кролики носили жилет, потому что все это фантазия, воображение автора... Робин вдруг нахмурилась. Воображение. Может, на сказки можно влиять воображением... Какая-то идея носилась в ее голове, размытая и нечеткая, вот бы ее схватить и сформулировать. Наверное, человеком это было бы удобнее, чтобы записать все...
И Робин стала человеком. Так странно – ничего не почувствовала, только вдруг как бы выросла, и оказалась сидящей, обняв коленки, на салфетке на кофейном столике, меж чашек и скоунов.
– Оу, – оглядев себя, она посмотрела на Элджернона, – Да, а вы правы, так и получилось...

– Просто, – согласилась Робин, – Но ведь лучше было бы это как-то контролировать. Мне бы не хотелось в следующей...
Она поискала замену слову "страшной".
– ... Напряженной ситуации превратиться в самый неудобный момент.
Сражаться со злом нужно в полный рост все же. У маленькой Робин чуть-чуть больше преимуществ, чем у маленькой Сони, так ей казалось. Мышкой удобно было бы шпионить. Просочилась, затаилась – знай, подслушивай.
Робин вздохнула.
– Вот так превращусь в трудную минуту, со страху, подведу всех.
Она вдруг встрепенулась.
– А корабль? Что же стало с кораблем? Вы видели ту жуткую бурю, откуда она взялась, собралась за одну минуту, не больше, в прогнозе ничего такого не было!
Схватившись за телефон, Робин обнаружила, что поручений в нем не было. Ну да, последнее, что она увидела, когда Элджернон ее поднимал и уносил – как граф заспешил к лестнице, прямо сам, и графиня за ним, прямо на каблуках побежала. Наверное, кому-то с корабля удалось спастись.
В растерянности, Робин хмуро смотрела перед собой, затем наконец протянула палец, макнула в варенье и посадила еще немного себе на нос.

– Мне помогает, – почти смущенно призналась Робин. Очень непривычно было идти на поводу у такой сказочной странности, но в трудную минуту она предпочла казаться немного чудной, чем излишне нервничать, – В сказке мне помогало успокаиваться, когда на горизонте попадались кошки, или когда о них кто-то говорил. Так жаль, я теперь нервничаю из-за кошек, а раньше мы ладили.
Раньше одна крутилась в кабинете графа, могла развалиться в посетительском кресле и хвостом дразнить собак, у которых там была лежанка, но на кресло им нельзя. В столовой кошки незаметно оживали. Возникали на подоконниках, соседних стульях, как будто бы они случайно шли мимо, но раз у вас тут ростбиф, то почему бы и не посидеть рядом с независимым видом.
Чета Уайтхед хорошо относилась к животным, а когда люди так хорошо обращаются с умилительными песиками и котиками, в них трудно заподозрить злодеев. Вот Робин до сих пор и не думала ни на кого из семьи, убежденная, что вся затея направлена и против них тоже.
Увидев теперь варенье на носу Элджернона, Робин аж хихикнула.
– И как вам? Успокаивает? – вдруг она вспомнила деталь, которую он озвучил, пока сама она была еще слишком взволнована, – Кстати, вы сказали, кто-то рычал на леди Уайтхед? Все обошлось хорошо?

– Спасибо, – Робин посмотрела на скоун, нашла взглядом изящный ножик, и отрезала себе кусочек. Не донеся его до рта, взглянула на Элджернона.
Нервничает ли она в его обществе... Чтобы не пялиться, она то ли задумчиво, то ли смущенно опустила взгляд, потому что ей внезапно понадобилась минута, чтобы определиться с правдой. Нет, пока он не лев, пока она только знает, что он гипотетически в любую минуту может стать львом – нет, не особенно нервничает.
– Нет, – честно отозвалась она, – С вами нет. Хотя мышка во мне очень боится льва в вас.
Это тоже было честно и, главное, логично.
В конце концов, лев – это очень большой кот. Может, мышка такому на один зуб, но тем страшнее. Маленькую Соню легко не заметить, особенно под большими лапами. Это в Стране Чудес в основном зайцы да нормальных размеров котики, а в других сказках есть и пострашнее существа.
– И этот гость, волк, тоже в порядке? – на всякий случай справилась Робин, потому что так-то Элджернон прав, все они плохо контролируют то, что с ними происходит, и совсем этого не понимают.
– И, мистер Уайтхед, можно мне спросить? – она помешкала, дождалась разрешения, и собралась с духом, потому что вопрос был не из самых приятных, – Мне кажется, или вы меньше волнуетесь за мадемуазель Бланшар? Меньше, чем... Я, наверное, ожидала.

Отредактировано Robin Harper (2018-01-16 17:33:35)

Робин и не сомневалась, что тут никто, в общем, не собирается устраивать охоту. То есть, кто-то один собрался, вероятно, он среди гостей, или семьи, или персонала... Как ни страшно было о таком думать, но ведь если бы проник чужой неучтенный человек – это бы уже выяснилось. Охрана хорошо делала свою работу, как и мистер Раун, разве что они способствовали... Никому нельзя до конца верить, но ведь кому-то можно. Должно быть можно. Такими мыслями Робин пока ни с кем не делилась, они были слишком депрессивными, англичане такие эмоции выдерживают подолгу, как хорошее вино, закупоренными глубоко в себе.
Она кивнула, принимая к сведению про гостя. Волк, значит, тоже есть. Час от часу не легче, ну да волку тоже будет маловато пообедать мышкой.
– А что же... После того, как ее принц найдется? – осторожно поинтересовалась Робин. Ей трудно было быть объективной, но ей сейчас казалось, что сама она бы в аналогичной ситуации и у постели заснувшей половинки проводила бы больше времени, и нервничала бы из-за кого-то левого, кому суждено найти, разбудить, сочетаться браком.
– Извините, если я лезу не в свое дело, и вы можете не отвечать.

Может быть, свадьба не обязывала прекращать колесить – так подумала бы Робин, потому что она простая английская девочка, которая только-только сунулась в большой мир. Уайтхеды мало выходили свет развлекаться, но много работали. Некоторые люди, с которыми они работали, развлекаться любили, и это был способ внедрить работу, так что, бывало, и Робин за один день ступала на борт частного самолета, и чьей-нибудь яхты, и небоскреба. Ее это тоже захватывало. Страны, виды, люди, и она бы не обрадовалась мысли, что все это придется после свадьбы оставить.
С другой стороны, она до сих пор не знала толком, каковы в этом смысле порядки в доме. Может, свадьба с Уайтхедом обязывает не колесить, а гнездиться сразу, даже при нынешних современных нравах. С ней никто не делился, потому что ее мнение не имело значения, и замуж за настоящую английскую аристократию она не собиралась.
– Не знаю, – честно призналась Робин, и посмотрела неловко, затем перевела взгляд в пространство, правда пытаясь разобраться, – Мне кажется... Если бы вы, например... То есть, я бы на вашем месте больше бы волновалась, что с дорогим человеком такое произошло, что кто-то добрался до него и усыпил вот так, как в сказке, и стало бы понятно, что мы не предназначены друг для друга и я ничего не могу сделать.
Она не представляла никого конкретного, и слишком романтичной даже не была. Ее родители были такие же простые англичане, там романтика была в мелочах, а не в широких жестах. Бедность убивает романтику, а они большую часть жизни скорее справлялись, чем преуспевали. Работали, уставали, но и не ссорились особо, не развелись. О такой романтике книг не пишут, и фильмов не снимают, это просто быт. Тем не менее, Робин казалось, что в ситуации, аналогичной Моник, она бы может и не заламывала руки, но отходила бы от постели нехотя.
– Простите, я знаю, что это на самом деле не так, да, предназначены, конечно, и только этот... Человек хочет навязать вам сказку и персонажей, которые так совпали. И я, конечно, могу только воображать, может, на самом деле я бы тоже вела себя как вы. Я понимаю, что вам пространно горевать было бы непродуктивно. Просто вы так спокойно об этом говорите.

– Да, я знаю, – согласилась Робин, – И нет, что вы, я не думаю, что вы как-то не так или недостаточно беспокоитесь...
Может и думала, но втайне, глубоко внутри. Ее это не касалось. Может, ей только кажется, что она бы сидела рядом, держала за руку и вздыхала, расстраиваясь от собственного бессилия, а на самом деле тоже сообразила бы, что рациональнее вставать и что-то делать.
Вот только Элджернон, вместо любых других рациональных решений, тратит сейчас столько времени на нее, чай, и скоуны, что еще чуть-чуть, и может стать неловко. Робин было приятно, что рядом очень вовремя нашелся тот, кто ее подобрал – пусть и за хвост – и отнес в безопасность, объяснил свою точку зрения на эти превращения, и честно пытался помочь, отпоить чаем и организовать варенье...
Может, Робин было неловко оттого, что ей помочь легче, чем Моник. Дать успокоиться, намазать нос, и вот она уже превратилась обратно, а мадемуазель Бланшар варенье на носу не поможет.
– Просто восхищаюсь вашим стоицизмом, – Робин улыбнулась, немножко гордясь таким же красивым аргументом, который заодно и вежливый комплимент тоже.
– Спасибо вам за поддержку. Наверное, нам надо проведать, как там ваш отец, и что стало с кораблем.